Главными достопримечательностями конторы, где я работала, были невиданный график прибыли и… туфли нашего босса. Никто не мог объяснить природы этих явлений.
График — это первое, что попадалось на глаза гостям, когда они выходили из лифта на нашем последнем, сто пятнадцатом этаже. Цифры были нарисованы маркером на зеркальной стене, так что помимо них посетители могли видеть и собственные отвисшие челюсти.
— Как вам это удается? — спрашивали гости.
Все сотрудники — от до вице-президентов до девчонок-практиканток— напускали на себя умный вид и говорили, что мы небожители, и заоблачные успехи — это то, что полагается нам по статусу.
Но дело было не в нас, а в боссе. Мне нравилось думать, что нами руководит перевоплотившийся Меркурий, древнеримский бог торговли, ловкости и красноречия. Это объясняло и успех нашей компании, и его странный вкус по части обуви. Но если Меркурий летал на службу в сандалиях с крыльям, наш босс нередко являлся в офис в черных тупоносых туфлях с деревянными каблуками.
Однажды на совещании я уронила бумаги и полезла за ними под стол. Босс сидел нога на ногу, и мне показалось, что к его туфле прилипла горсть крошечных серебряных монет.
Я смотрела на них, хлопая глазами, а потом подумала: “Ну а чему удивляться? Простые смертные вляпываются в жвачки или собачье дерьмо, а перевоплотившееся божество если и наступит на что-то, так на сундук с сокровищами”.
Я рассказала об увиденном коллегам, и мы придумали еще с десяток фантастический объяснений, однако спросить босса напрямую никто не решился. Попробуй-ка поговорить с богом торговли о его обуви! Он наложит на тебя заклятье, и продавцы всегда будут обсчитывать тебя, а банковские автоматы — глотать твои кредитные карточки.
Хотя дело было не только в этом. Босс разводился с женой, банкиршей из небоскреба напротив, и все понимали, что к нему лезть не надо.

Мне нужно было дописать отчет, и я целую неделю засиживалась в офисе до полуночи.
Жуткое это было ощущение — знать, что в огромном, похожем на аквариум здании нет никого, кроме тебя и охранников, сидящих на первом этаже. Я вздрагивала, даже когда включался и выключался центральный кондиционер.
Наконец мои мучения закончились. Я вырубила компьютер, погасила свет и бегом-бегом — чтобы не оставаться в темноте одной — побежала к лифту.
В конце коридора было окно от пола до потолка, и огни соседних небоскребов отражались в нашем знаменитом зеркальном графике. Босс стоял перед ним, но смотрел в другую сторону — на здание напротив. Его плечи были расправлены и неподвижны, будто на них были надеты доспехи; руки чуть согнуты в локтях и отведены назад…
Великий Меркурий, бог ловкости и торговли, бог алхимии, состязаний и ораторского искусства, хлопнул несколько раз в ладоши и вдруг принялся танцевать фламенко.
Его силуэт перетекал в сумеречном пространстве, как черный дым от обгоревшей спички, а настойчивая дробь подкованных каблуков звучала посланием, зашифрованным в азбуку Морзе.
Принесенное ветром облако затянуло окно, и коридор погрузился в зыбкую тьму. Ритм фламенко стих, и я боялась дышать.
Внезапно раздался грохот разбитого стекла — зеркало со всеми нашими достижениям разлетелось вдребезги от страшного удара каблуком. Подошедший лифт распахнул золотую пасть, и босс — весь в мелких сияющих осколках — ступил в нее и унесся вниз, как в преисподнюю.