Мемуары о 1990х годах

Мы с подругой Марианной, 1995 г.

Мои 1990-е

В 1990-е мне жилось прекрасно: я поступила в университет и вдруг выяснила, что меня любят и ценят мальчики (чего раньше не наблюдалось). Причем мальчики все, как на подбор, были красивые и умные.

Я училась на одном из самых престижных факультетов в городе (юрфаке) и у меня была работа и зарплата — где-то $50 в месяц за 4-х часовой рабочий день. А когда денег стало чуть-чуть побольше — около $100 в месяц, я сняла себе квартиру, где и привечала всех своих многочисленных друзей.

Это было время отчаянного флирта, грандиозных планов и страшной нищеты, которой мы вовсе не замечали. Нам было не до этого: мы все собирались стать великими людьми.

Вокруг нас кипела жизнь, молодежь начала ездить на учебу за границу, стали появляться книги, от которых голова шла кругом… Мы сидели в Международном отделе нашего университета, общались с иностранцами на пальцах, ходили в ночные клубы, танцевали до упаду… Радио, телевидение, модельный бизнес, издание газеты, выборы — вот это была моя юность, мои 1990-е.

А как же криминал и мафиозные разборки?

В моем мире не было ни криминала, ни каких-то особых ужасов. Мы были бедные, но веселые и свободные. Никого не напрягали ни голубые, ни американцы, ни пятая колонна… Ненависти в обществе не было (во всяком случае в моем обществе), а были жажда знаний и отчаянное желание самореализации.

Мы — чего уж греха таить! — посмеивались над старшим поколением, которое все никак не могло освободиться от совковых догм. Мы не хотели ездить в дачи и работать на дурацких работах по 30 лет. У нас все было впереди, и мы жили этим прекрасным будущим.

Моя юридическая карьера

Я стала юристом и воочую видела, как ушлые ребята присваивали наследство, оставшееся от СССР: фабрики, бюджеты, транспортные предприятия… Я смотрела на все это со смешанным чувством сострадания и брезгливости. Я жалела людей — всех этих замотанных жизнью женщин с каменными лицами и пьющих мужичков, которые покорно становились жертвами и готовы были унижаться до бесконечности, лишь бы работать там, где работали. Пусть даже за зарплату, которую выплачивали тухлым сыром.

Я видела «патриотов», громко кричащих на заводских митингах: «Эти наши менеджеры все разворовали». А потом эти же самые люди шли с отвертками на родное предприятие, откручивали все, что откручивалось, и сдавали добычу в металлолом. А потом пропивали все деньги.

Я видела, как строились грандиозные карьеры выскочек-комсомольцев, которые за несколько лет взлетали из грязи в князи. Я видела очень богатых людей, чьи дети становились наркоманами. Я видела мужчин, которые в духе восточных владык собирали себе гаремы — просто потому, что они могли содержать многочисленных женщин с детьми. Я видела как со стен сдирали выцветшие лозунги «Слава КПСС!» и прибивали на их место щиты с рекламой шампуня против перхоти.

Я ездила в переполненном транспорте, откладывала деньги на зимние сапоги и со вздохом листала газету «Экстра-Н», где обещали «Туры в Египет от 300 у.е.». У меня вообще не было никаких у.е., и мне не было никакого дела до кризиса 1998 года.

0 — 0 = 0

Цены на нефть потихоньку шли вверх, мои однокурсники устраивались в юридические отделы больших заводов и банков, и у них все было хорошо. Я никуда не устраивалась: днем я работала в крошечной конторке за три копейки, а по  ночам писала свой первый роман.

Вот примерно в таком состоянии меня и нашел Пол. А потом уже была Америка и совсем иные горизонты и приключения.