Интервью со стилистом и имиджмейкером Натальей Лавришиной
Наталья Лавришина — стилист и имиджмейкер. Родилась под Петербургом; за плечами балетная и художественные школы, а также Военно-Механический институт. По учебе приехала в Калифорнию, да так тут и осталась. Четыре года жила в Лос-Анджелесе, танцевала сальсу и танго. Потом переехала в Силиконовую Долину — ту самую, где находятся компании Apple, Google, Adobe и прочая, прочая.
Живет в Пало-Альто. Танцует, летает на частном самолете, помогает женщинам стать красавицами.
Эльвира Барякина: Расскажи про Силиконовую Долину.
Наталья Лавришина: Силиконовая Долина — это такой «Голливуд для инженеров». Здесь исполняются самые дерзкие мечты или проваливаются самые многообещающие проекты. Когда рабочий день заканчивается, на главной улице Пало-Альто, неформальной столице Силиконовой Долины, не найти парковки; все столики в кофейнях заняты. Кофе давно допит, но народ не расходится — обсуждают старт-апы, новые технические идеи, которым суждено перевернуть мир. За одним из этих столиков был создан youtube.
Э.Б.: А выглядит народ как?
Н.Л.: В отличие от Лос-Анджелеса все одеты предельно просто.
Э.Б.: Следовательно, модой и не пахнет?
Н.Л.: Просто — не значит плохо или безвкусно. Здесь у всех задача — выглядеть неброско и по-деловому. А это сложно. И вообще, простую женщину одеть труднее, чем светскую львицу. Светская львица может надеть необычное платье, провести два часа у зеркала и полностью преобразить себя для вечера. А простая женщина вскочила, свитер натянула и побежала на работу — хорошо, если ресницы успела подкрасить. Поэтому требования к свитеру гораздо выше чем к парадному платью. Он должен идеально подходить к тону кожи — так, чтобы лицо даже без макияжа выглядело свежим. Так что клиентов среди обитателей Долины хватает.
Э.Б.: И как ты на них выходишь? Ведь это трудно — самому обратиться к стилисту. Получается, что человек признает, что у него нет своего вкуса.
Н.Л.: Во-первых, обратиться к стилисту — вовсе не значит расписаться в собственном безвкусии. Я сама не раз обращалась и еще пойду. Потому что посмотреть на себя в зеркало беспристрастным взглядом очень сложно. Родные и близкие нас тоже видят по-другому. Подруги честно не скажут — не потому что стервы, а потому что не захотят расстраивать, да и они тоже к нам привыкли. Остается один вариант — посторонний человек, который специализируется на моде и красоте.
Наполовину моя клиентура состоит из людей, которые мыслят примерно так, как я описала. А вторая половина — это «сарафанное радио». Друзья, которым я помогала подбирать одежду, рекомендуют меня своим друзьям, а те — своим. Кроме того, в ЖЖ у меня есть сообщество , куда девушки присылают фотографии, а я их консультирую удаленно. Очень долго я делала это бесплатно, а потом хобби переросло в бизнес.
Э.Б.: Чем отличается стилист от обычной женщины с хорошим вкусом?
Н.Л.: Живым и неподдельным интересом к другим людям. Женщина с хорошим вкусом интересуется собой. А стилист живо интересуется другими. Я, например, начинала с подарков. Никогда на день рождения не дарила деньги или подарочный сертификат, ни с кем из приглашенных не скидываться на общий подарок и не боялась подарить имениннику что-нибудь из одежды. Я всегда либо знаю любимый цвет человека, либо понимаю, что ему пойдет. Постепенно это переросло в карьеру.
Э.Б.: А на себе ты эксперементируешь?
Н.Л.: Разумеется. У меня в голове постоянно зреют целые проекты. Так, однажды захотелось создать образ начала века — но что-то такое, что можно носить каждый день. В специальном магазине военного обмундирования нашла матроску, отнесла её к портному, и он её перешил: укоротил рукава и сделал по две вытачки спереди и сзади. В результате из мужской расстегайки получилась женская блуза. Но в реальности это настоящая форма матросов немецкого флота. Я ношу её летом — с джинсами или юбкой; не жарко и не холодно.
Другой раз я была на выставке Вивьен Вествуд и там увидела платье, у которого по лифу «ползали» божьи коровки. Брошка в виде божьей коровки валялась у меня дома: одна из тех ненужных вещей, которые жалко выбросить. Платье Вивьен Вествуд так меня вдохновило, что я тут же нашла ей применение.
Ношу с синим платьем и красными акцентами. А платье, кстати, мамино.
Наташа, Сан Франциско, 2007
Мама, Ленинград, 1975.
И таких вот проектов у меня тьма.
Многие идеи навеяны модой прошлых лет, какие-то — современные. Для некоторых нужна другая внешность, так что они выплескиваются на друзей и клиентов. Лично для себя я предпочитаю романтично-ностальгичный стиль: он лучше всего отражает моё состояние души.
Э.Б.: Откуда такая любовь к ретро?
Н.Л.: Это всё Америка виновата. Я всегда была увлечена историей, но в России дальше чтения мемуаров дело не пошло. А вот в США я обнаружила целую субкультуру винтажа. Речь идет о людях, которые ценят стиль и образ жизни прошлого. В каждом крупном американском городе есть Art Deco Society (Общество любителей стиля ар-деко, который доминировал в первой половине 20-го века). Энтузиасты устраивают вечеринки, где все одеваются по моде прошлых лет: арендуется подходящий зал, приглашают джаз-бэнд, люди танцуют, как правило, свинг. Вот тут-то я разгулялась.
Обычно подобные вечеринки сопровождаются выставкой старинных автомобилей. Вот эта парочка приехала на ар-деко вечеринку на Форде 1920-х годов. В машине — современный двигатель и вся механика-электроника, но внешне она в точности копирует изначальную модель.
Иногда выставки старинных автомобилей проводятся отдельно. Например, в городе Кармел неподалеку от нас проходит ежегодное мероприятие, на которое съезжаются участники со всей Америки.
Здесь, в Силиконовой Долине, живет довольно известный в России фотограф, Дмитрий Попов: он часто арендует эти машины для ретро-фотосессий.
И еще надо отдельно сказать про город, в котором я живу. В Пало-Альто есть кинотеатр, где показывают только старое кино, до 1960-х годов. Что меня восхищает — кинозал практически всегда полон. Театр был открыт в 1925 году, а в 1987-ом его полностью отреставрировал на свои деньги Паккард, основатель компании Hewlett-Packard, которая зародилась в гараже в конце 1930-х. Гараж этот находится в двух кварталах от кинотеатра.
В начале улицы находится старый кинотеатр, а в конце первый магазин Эппл. А между ними кафе, где за столиком с допитым кофе рождаются гениальные проекты. По-моему, это очень символично. Все говорит о том, что без прошлого нет будущего. Можно сказать, что этой идее посвящен весь мой стиль. Кстати, идея сделать фотографию у магазина Эппл в стиле «Завтрак у Тиффани» пришла мне в голову, когда мы проезжали мимо по дороге на приём в честь оперы Сан Франциско. В дополнение к платью Холли Голайтл я тогда специально мастерила сумочку: бумажный пакет от круассана на серебряной цепочке.
Э.Б.: Что такое стиль?
Н.Л.: У стиля две составляющие: здоровый эгоизм и умение ограничивать себя. Стиль — это очень много здорового эгоизма. Женщина часто покупает вещь, потому что она ей нравится сама по себе. Я называю это «гардербный альтруизм», и он несовместим с чувством стиля. К одежде женщина должна относится как к мужчинам. Только тот мужчина хорош, который является твоим поклонником. Как бы он ни был прекрасен, умен, богат и влиятелен, если он не твой поклонник, он — бесполезен. Смотри на него издалека, как на сумку «Прада» не твоего цвета. С вещами то же самое: доступ к телу должны иметь только те, кто за тобой ухаживает и подчеркивает твои достоинства. Теперь про умение ограничивать себя: для каждого человека существуют свои табу: цвета и фасоны, которые ему противопоказаны. Это надо для себя очень четко уяснить. Выбирается четыре-пять цветов и только они допускаются в шкаф. Только так можно выстроить сколько-нибудь управляемый гардероб. Я всегда говорю: по-настоящему стильная женщина вычисляется не на светском рауте, а в приёмной травмпункта. Если женщина нацепила первое, что под руку попалось, и при этом все сочетается и ей идёт, — это стильная женщина. А на светском рауте… кто знает, может ее Александр Васильев одел?
Э.Б.: Как воспитывать вкус?
Н.Л.: Для начала надо купить зеркало во весь рост. Ты не представляешь, какое количество людей не имеет дома такого зеркала. О чем можно вести речь, если человек понятия не имеет, как он выглядит? И еще надо чаще фотографироваться. Особое внимание уделять неудачным фотографиям — анализировать, что не так. Сейчас появилась масса сообществ и сайтов, где девушки публикуют свои фотографии, и народ критикует или хвалит их решения. В одном только ЖЖ есть три таких сообщества: , и моё . Я знаю, это очень страшно — показывать свою фотографию чужим людям, но это надо делать. Это возможность получить объективное мнение от людей, которые тебя не знают. Ведь для друзей и родственников ты и в мешке прекрасна: они тебя по-другому видят. В англоязычном интернете таких сообществ сейчас — тьма. Это очень интересное явление. Я вообще считаю, что модная фотография скоро изменится. Фотосессии в глянцевых журналах будут выглядеть вот так:
Как следствие изменятся представления о красоте. Если какая-то блоггерша, которая публикует свои фотографии, вдруг станет популярной, то ее стиль будут копировать. И если при этом у нее будет толстая попа, то в моде будет толстая попа, на подиуме появятся модели с толстыми попами, производители начнут шить вещи на толстые попы, бренды начнут выбирать себе моделей «из народа». Так что фэшн-блоггеры скоро сильно изменят моду. Хорошо это или плохо, это уже другой вопрос.
Э.Б.: Когда мы говорим о моде, мы в основном говорим о женщинах. А что с мужчинами?
Н.Л.: С мужчинами интересно. Пару недель назад у меня был первый удаленный клиент – мужчина. Молодой человек из Москвы. Я обычно прошу, чтобы люди не только присылали фотографи, но и рассказали, что им нравится, назвали любимые цвета и предпочитаемый стиль. Так вот, женщины непоследовательны и называют массу оттенков, в том числе и те, что им совершенно не идут. А этот парень перечислил все те цвета, что ему к лицу. Вообще, мужчины интуитивно чувствуют, что им идет, и придерживаются этого. Так что, в целом получается, что у мужчин со вкусом лучше. Но это происходит потому, что мужчины меньше подвержены давлению модной индустрии.
Женщина крутится в потоке рекламы, скидок, журналов, купонов, трендов и просто не понимает, куда ей грести. Модная индустрия нужна: бренды, марки и дизайнеры — это все важно, но надо научиться слышать в этом гомоне своё, то, что подходит именно тебе, а остальное — отметать. А иначе получаются безвкусно одетые люди.
Э.Б. А что такое безвкусица?
Безвкусица — это когда человек одевает не себя. Проблема ведь не в том, что люди не умеют одеваться. Умеют. Не такие уж люди и идиоты. Проблема в том, что люди одевают некий мифический образ, который видят в зеркале. Когда мы смотрим в зеркало, то мозг совершает поправки, и мы видим себя такими, какими нам хочется, а не так, как нас видят другие.
Э.Б.: Кто помогал тебе развивать вкус?
Н.Л.: Отец — у него отменное чувство вкуса. Он не из тех мужчин, которые говорят: «да, дорогая, тебе хорошо, пойдем». Своё мнение он предлагал вне зависимости от того, хотела я его слышать или нет, и всегда был очень прямолинеен. Сначала я страшно обижалась и старалась выскочить из дому до того, как он меня заметит. Фантазия у меня буйная, поэтому комбинации получались те еще, а папа мой — человек саркастичный. Но постепенно я стала прислушиваться, потому что он не просто говорил «плохо» или «что-то не то », а всегда точно знал, что именно надо заменить и почему. В молодости папа работал на телевидении оператором — вот уж кто умеет видеть людей!
Ну и потом детство моё прошло за мольбертом и у балетного станка. Когда рисуешь, то начинаешь понимать, где челочку укоротить, чтобы нос выглядел по-другому. Просто миллион мелких деталей.
А танцы — это вообще отдельная история. Балетом я перестала заниматься лет в двенадцать, но когда переехала в Лос-Анджелес, уже после института, я попала в танцевальную среду.
В основном я танцевала сальсу. В Лос-Анджелесе это целая субкультура. Голливуд привлекает сюда самых даровитых танцоров, и там очень жесткая конкуренция. Каждый день с понедельника по воскресенье что-то происходит, но надо точно знать время и место — Желтые Страницы и справочники тут не подмога. Скажем, вы придете в клуб в понедельник и там будет весь свет, а в субботу в этом же самом месте не застанете никого, потому что все на другом конце Лос-Анджелеса.
Люди этим живут. Работа воспринимается как досадная необходимость в ожидании чуда — быть замеченным голливудским продюссером. Вся жизнь начинается часов в девять вечера, в танцевальных клубах. Люди эти совершено одержимы танцами — для них больше ничего не существует. Они могут весь обеденный перерыв провести в офисном туалете, отрабатывая движения и пируэты.
А женщины на танцполе — вот кто владеет женским арсеналом в совершенстве! В Северной Калифонии ничего такого нет: здесь свои субкультуры. Теперь я мало танцую, зато, работая с людьми, всё чаще вспоминаю тех женщин, на танцполе: как некоторые танцевали только под определенную музыку, потому что кто-то лучше двигается под быстрые ритмы, а кто-то наиболее выгодно смотрится в плавном адажио.
Все это заставило меня обратить внимание на то, как походка, осанка и жеситкуляция влияют на фасоны и даже на цвета, которые человеку идут или не идут. Это динамика тела. С этим нельзя бороться, это надо принять.
Э.Б.: Что-нибудь пришло на смену танцам?
Н.Л.: Да, я пилотирую маленькие самолёты. Здесь, в Долине это тоже целая субкультура. В небе у меня тоже появляется миллион идей. Так, однажды я засмотрелась, как солнце отражатеся в океане. Этот цвет и фактура меня так зворожили, что я чуть самолет не уронила (шутка).
Где-то через неделю я увидела подвеску, которая выглядела точно, как гладь воды, в которой отражатеся солнце, — и к ней клипсы. Они — одно из моих любимых украшений сейчас.
